Александр Беляев «Голова профессора Доуэля»

– Я не есть это мочь! – в отчаянии закричала Лоренца. – Моя голова… ничт… не мочь это запимоинайт…

– Может! – спокойно сказал Калиостро. – Голова все может…

…голова – предмет темный и исследованию не подлежит.

– Вот ты с кем соревнуешься, – покачала головой Лоренца.

– Да! – торжественно произнес Калиостро. – Другие соперники мне неинтересны… 

Григорий Горин.  «Формула любви»

 

Вначале была Мари. Что уж тут скрывать? Именно она много лет назад поразила  юное сердце. Именно ее образ захватил воображение и остался в памяти на долгие годы. Потрясло то, что не обладая никакими возможностями, не имея никаких ресурсов, лишь горя желанием добиться справедливости, молодая хрупкая женщина противостояла умному, хитрому, опытному и жестокому человеку, что проделывает свои мрачные делишки, прикрываясь белым халатом.  

            Я никогда не была связана с медициной. Ну, как не была? Была, конечно - болела в детстве часто.  Врачи прикладывали к горячему тельцу холодный фонендоскоп, простукивали спину, заглядывали в рот и  что-то там говорили на непонятном языке медсестрам. Те засовывали в подмышку термометр, при необходимости чем-то кололи и проводили разные другие манипуляции, не доступные неподготовленному смертному. Доктора выписывали порошки и микстуры, «садили на больничный», а по прошествии недели-другой и пары приёмов, где снова стучали и мерили телесные градусы, ссаживали с «бюллютня». (В худшем варианте грозила больничка, куда клали с более серьезными, чем ОРЗ, диагнозами.)

            Простите за лирику. Она была нужна лишь за тем, чтоб объяснить: я никогда не соотносила реальных врачей и персонажей этой книги. Они всегда двигались в моей жизни параллельными курсами. Герои Беляева были слишком другими, чтоб походить на тех, с кем сталкивали меня хворобы.  Но для меня они были даже более живыми и абсолютно реальными.

            Бог знает, почему именно эта книга так задела. В родне никаких эскулапов не было никогда, и сама я совершенно в медицину не рвалась (кажется, даже градусник куклам не ставила, не говоря уж о препарации лягушек в домашних условиях). Но это уже сейчас понимаешь, что не в медицине здесь было дело.

            И даже не в любовных линиях. Которые, скорее, не линии, а пунктиры, ведь речь шла о зарождении чувств. Легкая романтика для красоты сюжета. И в юности меня это, разумеется, привлекало очень. Но и не это стало главным.

            С младых ногтей мы понимаем, что человека должно оценивать по достоинству, по заслугам. И если кто-то присваивает себе чужие труд, поступки, открытия, это вызывает справедливое возмущение. Поднимает голову жажда справедливости. Хочется правды.

            Герои книги, несмотря на их полную достоверность, скорее представляют собой базовые архетипы, идеи и образы в человеческом обличии. Аналогии довольно прозрачны, вы их с легкостью прочтете.

            Профессор Доуэль. Гениальный ученый, блестящий оратор, мудрейший человек, первопроходец. Этакий Прометей, желающий отнести свет людям. Его идеи должны были принадлежать всему человечеству, служить тому во благо. Доуэль бескорыстен, предан науке, но не чужд простых жизненных радостей. Он, конечно, идеалист, и потому, конечно, проигрывает.

            Профессор Керн. Ассистент. Его учили и ему доверяли. Он талантлив, собран, целеустремлен, работоспособен. Но его намерения крайне далеки от идеалов наставника. Он завистлив, а зависть очень сильный стимул и  очень популярная причина убийств (во многих Сальери дремлет до поры).  Керн скрытен, честолюбив, тщеславен  и не заморачивается этическими вопросами. Именно он «воткнет нож в спину» учителя, воспользовавшись подходящим случаем. Ну, Иуда, конечно.

            Мудрец-Учитель и Ученик-Предатель. Вечный сюжет. Главные герои «Головы профессора Доуэля».

            И Мари. Тоненькая парижанка -  беретик на светлых волосах, каблучки по мостовой…

            Начальные строки текста я долго помнила, как «Отче наш».  Эта первая встреча производила на меня совершенно магическое впечатление. Наваждение какое-то! Девушка входит в сумрак кабинета. Садится.  Горит настольная лампа, тени бродят по стенам. Керн закончил читать письмо, он снимает очки, закрывает усталые глаза, потирает переносицу, затем смотрит на Мари и задает свой главный вопрос: «Вы умеете молчать?».

            Она пришла наниматься на работу. Керн взял её, но поставил жёсткое условие: рот на замке обо всём, что она здесь увидит и слышит. «ВСЁ» – это голова профессора Доуэля. Мари видела этого человека не раз, живым и в полной комплектации, а вот теперь – только голова. Это стало для неё серьёзным испытанием.

            Книга написана в 1925 году, почти сто лет назад. Тогда ли, сейчас ли, думаю эффект был бы одинаков. Глубокий обморок – самое безобидное, что могло бы произойти с несчастным, узревшим отделённую от тела, но ЖИВУЮ человеческую голову. Голову, которая пристально смотрит, моргает и шевелит губами. А под ней, в стеклянном кубе, обмотанное проводами, бьётся сердце. В такой ситуации тронуться умом – это очень запросто.     

            Но медики – люди закалённые. Кроме того, если так нужны деньги, то не до капризов, и доктор Лоран становится сиделкой «осколка» великого человека. А когда Голова начинает говорить, то Мари узнает немало и о Доуэле, и о Керне.

            Ученые – это такие специальные люди, которые без конца и края вмешиваются в промысел Божий. А медики в этом процессе занимают, по-моему, лидирующие позиции. Наши герои оживляли человеческие органы. Конечной целью опытов и трудов было оживление как раз человеческой головы.   Получилось.   

            Для Доуэля стопроцентно сработало «за что боролись, на то и напоролись». Всю тяжесть существования такого вот «огрызка» профессор прочувствовал на себе: обездоленное существо, лишенное элементарных возможностей.

            (Мы воспринимаем своё тело, как данность. И страшно подумать, чего можно лишиться. Необыкновенно пронзительный рассказ злосчастного профессора может хоть кого-нибудь сподвигнет относиться к своему организму более бережно. Ведь что имеем – не храним… )  

            Идеи Доуэля  Керн пытается применить на практике, но его способности много слабее, чем у наставника. Он это понимает, завидует, злится. Но теперь он – Царь и Бог, и учитель у него в руках. Керн владеет ситуацией и знает, как заставить Голову работать на него, причём с максимальной отдачей (очень эффективный способ с такими, как Доуэль).   Но Мари стала его фатальной ошибкой.

            Мадемуазель Лоран, узнав, как ее работодатель поступил с Доуэлем, решила, что это преступление и подлость, и все должны знать, что за фрукт знаменитый Керн. Нечего убийце, паразитирующему на уме гениального ученого, стоять на пьедестале и морочить людям голову. Он должен ответить за все свои грехи.

            Мари из породы Героев-освободителей, героев-избавителей и вообще Героев. Нет, это не «Свобода» Делакруа, что с голой грудью, да на баррикады. Лоран – тип тихого и скромного героя.  На вид они могут быть не опасней белки, но своей волей способны гнуть железо. Они решительны и смелы. Они не пожалеют жизни, чтоб восторжествовала справедливость. Однако, не путайте их с фанатиками, те, обыкновенно, плевали на чужие жизни.  Эти же к любым божьим созданиям относятся бережно, не хотят невинных и лишних жертв. Мозги у них тоже в наличии и они умеют ими пользоваться. 

            По молодости лет мне казалось, что Керну Мари нравилась. За красоту, ум, целостность, принципиальность и смелость. И не будь он так повёрнут на славе, то оценил бы девушку. Но запредельные амбиции удавили все чувства в зародыше. Желание сравниться с учителем, а то и переплюнуть его, а еще, даже лучше, стать творцом и демиургом, превращалось в навязчивую идею. А бешеное честолюбие и корысть лишь приближали крах и неизбежный печальный конец способного, в общем, человека.

           

            Удивительно, что у настолько кинематографичной книги не было ни одной экранизации.  Снятое «по мотивам» «Завещание профессора Доуэля» экранизаций считать нельзя ни в коем случае. Фильм чудовищный. Снять такое, по-моему, можно только из глубокой личной неприязни к автору вообще, и к данной книге в частности. Ничем другим

объяснить подобное надругательство над текстом я не могу. И, если решитесь познакомиться с «Головой…» не начинайте с фильма, потом читать не будете, всякое желание пропадёт напрочь. 

            А книга ведь очень достойная. Может, по нынешним временам, где-то наивная, но образы и характеры героев ярки, достоверны и искренны. И, несмотря на кажущуюся простоту текста, книга поднимает совсем не простые  вопросы.

            Это роман о мере ответственности человека, учёного за свои деяния. О том, что законы природы отменить или победить нельзя, что есть грани (смерть-бессмертие из их числа) за которые человека не пустят, как он туда не стремится.

            Это роман о непомерной плате за успех, о цене ошибок, о необоснованных притязаниях и о раскаянии. О понимании, что любые создания  «докторов Франкенштейнов»  будут существовать только до тех пор, пока боги (любые, как их не назови -  суть не меняется) это безобразие терпят. Человек мнит о себе слишком много, от того и многие беды.

            Вы, возможно, увидите в этой книге что-то своё. Может, совсем иное, чем я. Может, прямо противоположное. В любом случае,

            удачного  прочтения!